|
Рано утром 17 ноября 1717 года было особенно холодно. Во всем
чувствовалось дыхание наступающей зимы. Звонарь Круглой церкви
направился к колокольне, чтобы позволять к ранней заутрене. При входе в
церковь, на ступеньках, он заметил какой-то странный предмет, укутанный
в теплую шаль.
Отлядевшись кругом и убедившись, что поблизости никого нет, он с
любопытством развернул шаль и к своему великому ужасу внутри свертка
обнаружил полузамерзшего ребенка. О своей неожиданной находке звонарь
немедленно дал знать в полицейский участок.
Явившийся полицейский комиссар вместо того, чтобы отдать подкидыша в
детский приют, распорядился отправить его по одному частному адресу.
Ребенок был отдан многодетной жене стекольщика по фамилии Руссо,
которая охотно обязалась воспитывать приемыша, дать ему необходимое
образование и тем самым поставить его «на ноги».
По-видимому, принимая малыша в свою семью, она знала заранее от
полиции, что с материальной стороны приемыш будет обеспечен хорошо.
Действительно, после «усыновления» ребенка, один из
родителей, не открывая своего имени, дал средства на его воспитание и
образование.
Полицейский комиссар велел назвать найденыша Жаном Лероном в память
Круглой церкви, где он был найден. Так под этим именем ребенок и рос,
пока сам не прибавил к нему фамилию Даламбер.
В доме супругов Руссо Жану жилось очень хорошо. В семье он
воспитывался наравне с родными детьми. Жена стекольщика оказалась
порядочной во всех отношениях женщиной. Она полюбила своего подопечного
как родного сына, и часто оказывала ему внимания больше, чем
собственным детям
Несмотря на хороший уход со стороны сердобольной женщины, Жан рос
болезненным ребенком и физически развивался слабо. Зато поражал ранним
развитием ума и наблюдательностью. Уже трехлетним крошкой о многих
вещах он рассуждал, как взрослый, и многих ставил в тупик своими
замечаниями и вопросами.
Видя такое раннее проявление умственных способностей, супруги Руссо
постарались отдать четырехлетнего Жана на учебу в один частный пансион,
где он пробыл до 12 лет.
Когда Жану исполнилось 10 лет, содержатель пансиона обратился к
супругам Руссо с настоятельной просьбой взять из пансиона своего
подопечного, так как он все усвоил и ему там нечему учиться. Однако по
горячей просьбе Руссо из-за слабого здоровья Жана оставили в пансионе
еще на два года.
Надо заметить, что в том пансионе, где воспитывался Жан, изучалась
только литература, а на математику не обращалось никакого внимания.
Математикой Жан стал заниматься с 13 лет, когда покинул частный
пансион и был предоставлен самому себе. Вот что пишет Даламбер о тех
годах, наблюдая себя как бы со стороны:
«Без учителей, почти без книг и даже не имея друга, с которым он
мог бы посоветоваться насчет затруднявших его вещей, он ходил по
общественным библиотекам; он получал кое-какие сведения при быстром
чтении в библиотеке и, возвратясь домой, сам отыскивал доказательства и
решения; обыкновенно, это удавалось ему; он придумывал таким образом
важные теоремы, которые казались ему новыми и затем был опечален, найдя
их в книгах, ему дотоле неизвестных, хотя испытывал при этом чувство
удовлетворения».
Увлечение Жана математикой не нравилось супругам Руссо.
— Ну, какая польза от математики, если она, кроме маленькой
зарплаты учителя, больше ничего не в состоянии дать?— укоризненно
вопрошали они.— Другое дело медицина, она дает зарплату врача да
плюс неисчерпаемые гонорары от приемов больных у себя на дому. В конце
концов Жан сдался и взялся за нелюбимое дело. Чтобы математические
книги не искушали его, он отнес их на сохранение одному из своих
друзей. Он думал взять их обратно, когда выучит медицину и станет
врачом.
— Математические книги,— говорил он тогда,— будут
служить мне отдыхом и развлечением.
Но насильственные занятия медициной так наскучили ему, что он время от
времени брал от своего друга по одной книге для «согрева
души» и таким образом перенес к себе все свои книги.
После этого для Даламбера стало совершенно ясно, что он не может
бороться со своим призванием. С тех пор Даламбер забросил медицину и,
по словам ученого Кондерсе, «предался математике и
бедности». Однако, занимаясь математикой, он согревался
внутренним огнем высокого творчества, забывал жизненные невзгоды и
считал себя самым счастливым человеком во всем мире.
Как уже говорилось, опекунша любила Даламбера и желала ему в жизни
только одного хорошего. Она и не подозревала, что ее Жан находится на
пороге всемирной славы. Она видела только одно, что он много работает и
очень мало получает выгоды от этой работы. Однажды она спросила Жана:
— Вы, верно, всегда останетесь философом?
— А что такое философ? — заинтересовавшись, спросил Жан.
— Сумасшедший, который мучит себя всю жизнь для того, чтобы о
нем говорили после смерти,— сокрушенно ответила она.
Жан Лерон Даламбер является великим энциклопедистом XVIII века. Он
вместе с Д. Дидро составил 20 томов «Энциклопедии наук, искусств
и ремесел». В этой энциклопедии он написал отделы, относящиеся к
физике и математике. Ему же принадлежит вводная статья под названием
«Очерк происхождения и развития науки», в которой дается
большой фактический материал и оригинальная классификация всех наук.
Он ввел замечательный «принцип Даламбера», излагаемый во
всех современных вузовских руководствах по теоретической механике.
Даламбер является одним из основоположников так называемой
«математической физики», где он составил и решил
дифференциальное уравнение поперечного колебания струны. Он много
сделал в создании такой науки, как «теория функций комплексного
переменного». Здесь ему, в частности, принадлежит основное
соотношение, связывающее действительную и мнимую части аналитической
функции, известное под названием формулы Даламбера — Эйлера
(иногда неправильно называют формулой Коши — Римана).
Даламберу принадлежат ряд философских работ и весьма оригинальные
труды по вопросам музыкальной теории и музыкальной эстетики.
 Оставить комментарий
 Сообщить об ошибке
| 
